Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

О ХУДОЖНИКЕ-ПЕДАГОГЕ 

 

Мы говорили о том, какие бывают художники. Теперь наш рассказ о тех, кто совмещает профессиональное творчество с педагогической деятельностью — о художниках-педагогах. 

А.М. Михайлов — один из крупнейших советских педагогов, правильность взглядов которого на задачи художественного воспитания как нельзя лучше подтверждается результатами его деятельности. 

...Сорок лет тому назад они пришли к нему учиться. И вот снова собрались вместе, на этот раз у него дома. Как и раньше, он звал их по именам: Вова, Шурик, Алеша... Вспоминал подробности, давно всеми забытые, — что их увлекало, какие краски они любили, даже в чем были одеты. Показывал бережно хранимые рисунки и фотографии.

Разные характерами, творческими устремлениями, специализацией (собрались живописцы, графики, монументалисты, прикладники), они казались членами одной семьи. И каждый признавал, что самое главное, самое необходимое для себя как художника он получил в то время, когда под руководством Александра Михайловича Михайлова занимался в изостудии Московского городского Дома пионеров. 

Школа Михайлова, которую они прошли, — это сочетание педагогического таланта, мастерства художника, пытливости ученого, такта, доброты и сердечности наставника. Но прежде всего — это школа творчества. 

И.В. Шевандронова, даря ему книгу о своем искусстве, написала: «Александру Михайловичу Михайлову — дорогому человеку, первому моему учителю, открывшему мне одну из прекрасных тайн жизни — тайну творчества». 

Г.В. Храпак преподнес свой пейзаж Михайлову с надписью: «Любовь к искусству — вот Ваша школа. Счастлив, что принадлежу к Вашим ученикам». 

То же самое говорят и пишут его ученики, ныне известные художники — Б.А. Тальберг, В.И. Иванов, В.К. Замков. А.М. Дубинчик, Б.М. Неменский, Е.И. Дешалыт, В.М. Сидоров, А.В. Васнецов, В.К Васильцев, А.М. Семенцов-Огневский и многие, многие другие. 

Где только не встретишь воспитанников Михайлова, ставших врачами, журналистами, инженерами, научными работниками, педагогами! 

Вспоминаю, как школьником, в конце 40-х годов, впервые привел меня отец в изостудию... 

Высокий плотный мужчина приветливо поздоровался. Взял рисунки. Мы с отцом ждали.

— Надо учиться. Будешь заниматься у нас. 

И вот сейчас, спустя десятилетия, я все еще студиец, хотя именно той студии с уютными комнатами на третьем этаже старинного особняка теперь нет: городской Дом пионеров переехал на Ленинские горы и стал Дворцом пионеров. Но навсегда осталась в памяти атмосфера творческого труда. Часто мысленно снова отправляюсь туда учиться. 

Мы проходили в студии школу рисунка и живописи, причем работа велась не сухо, методически размеренно, подчеркнуто последовательно. Мы шли на занятия как на праздник, даже если предстояла продолжительная «академическая» штудировка натуры. 

Любое задание было творческим, связанным с жизнью. Любое формировало художественный вкус. Учитель постоянно приобщал нас к природе, развивал умение наблюдать ее во всем бесконечном разнообразии. Мы пристально изучали листья и цветы, бабочек и жучков, открывая для себя их естественную красоту. И совер­шенство этих маленьких предметов и существ помогало лучше разглядеть красоту большого мира. 

Мы выезжали на этюды за город, писали с натуры московские проспекты, переулки, дворы. Ходили в живой уголок, в зоопарк — делали быстрые зарисовки зверей, птиц, рыб. 

Писали натюрморты, составленные из свежих фруктов и овощей, живых цветов и растений. Но ни в коем случае не из муляжей. Позже Михайлов рассказывал: «Ученики ведь передают мертвенность муляжа в своих работах, особенно талантливые. Поэтому я исключил муляжи. Ставлю только живое, естественное, душистое, и ребята это чувствуют. Пришлось однажды поставить яблоко, сделанное из воска. Вроде бы не отличишь от настоящего. Но они сразу: "Лучше бы настоящее, живое". Крылья бабочек, цветущая ветка, гроздь смородины очень хороши для акварели. Особенно на прозрачных лепестках розово-фиолетовых цикламенов легко технику акварели объяснять: нежный цвет, светимость, изящная форма... 

Ставили мы натюрморт на тему туризма. Я привез мох настоящий, березовые поленья, тут же ведро с поварешкой, картошка рассыпалась... Ставили изысканный натюрморт в стиле голландской школы — ребята сами попросили. Натюрморт может быть героическим, может быть артистическим — палитра, кисти, изящные вещи человека искусства. Однажды я предложил ученикам придумать тему натюрморта. После долгих споров решили писать хлебы. Сами пошли на улицу Горького, накупили сдоб, баранок, буханочек черного хлеба... Красивый получился натюрморт». 

Педагог умел вселить в учеников уверенность в своих силах, основанную на желании трудиться, узнавать новое и создавать новое. Он старался вовремя дать им нужные знания и навыки, снабдить необходимой грамотой рисунка и живописи, чтобы из-за неумения выразить задуманное учащиеся не разочаровались в своих возможностях. 

Технические навыки мы приобрели не в виде каких-то отвлеченных упражнений: все это было связано с самостоятельными творческими поисками. Это не значит, что учитель нас не поправлял: «Ты слишком увлекся красивыми мазками, — говорил, например, он. — Смотри больше на натуру, не прельщайся броскостью, ложной яркостью и красочностью. Выбор материала — гуаши, акварели, масла, пастели, темперы — зависит от характера натуры. Не забывай также, что приемы работы этими материалами должны быть осмысленными. Согласись, эти нежные цветы ты совершенно напрасно написал резкими мазками. Здесь, пожалуй, самый подходящий прием — в один слой по влажной поверхности». 

Со временем мы поняли, как интересно решать творческие задачи, связанные с ограничением средств выражения. Например, писать натюрморт только двумя акварельными красками, теплой и холодной. Это приучало к собранности, лаконичной выразительности, уважительному отношению к материалам. 

Предметы мы никогда не рисовали изолированно, отдельно — они всегда являлись частью композиции. Окно, например, изображали мы с какими-либо растениями или фруктами на подоконнике и с видом, который из него открывается. 

Натюрморт часто рисовали или писали в естественной для него среде, прямо на открытом воздухе. Работа над интерьером шла успешнее, если его оживляла фигура человека или животного.

Легко и занимательно было рисовать предметы, созданные руками человека, когда мы были знакомы с их производством и назначением. Поэтому для нас устраивались экскурсии на промышленные предприятия, в колхозы и совхозы, на строительные площадки. Этюды и наброски, сделанные нами, впоследствии служили основой для творческих композиций. 

Таким образом, работа над композицией была связана с самым активным изучением окружающей действительности. Если предлагалась тема «Мой город», члены изостудии ходили по улицам Москвы и смотрели на дома, автомобили, прохожих по-новому, внимательно, глазами художников: ведь нужно заметить главное, типичное, запомнить форму и цвет предметов, характер освещения, соотношения объемов, настроение всего явления в целом. 

Александр Михайлович придавал исключительно большое значение развитию зрительной памяти и запоминанию быстро меняющихся явлений. 

— Я забыл, какой цвет у асфальта в тени, — обращался один из учеников к нему.

— Что ж, иди на улицу, присмотрись еще раз к тоновым и цветовым соотношениям. Заодно проверь, верно ли ты передал отражение неба в окнах домов и автомашин.      

Что бы мы ни рисовали, Михайлов терпеливо приучал нас видеть в изображаемом прежде всего самое существенное, чувствовать гармонию составных частей в единстве с окружающей природой, средой.  

К каждому из нас, независимо от возраста и степени одаренности, Александр Михайлович относился с большим уважением, любовью. Он всегда поддерживал нас в трудную минуту, жил с нами одними радостями и огорчениями, даже если они и не были связаны с работой в студии. Многие ученики стали теперь, спустя годы, его близкими друзьями. 

Огромное внимание уделял Михайлов творческой индивидуальности. Так, он никогда не поправлял своей рукой наши работы. Если ошибку трудно было объяснить словами, показывал на отдельном листе бумаги, как можно ее исправить. 

В начале обучения никто из нас не видел творческих работ учителя, зато позднее, когда уменьшилась опасность подражательства, он нередко писал этюды вместе с нами. 

Александр Михайлович с первого года обучения показывал нам большое количество репродукций и подлинных произведений мастеров искусства. Делая это, учитель всегда подчеркивал, что свойственная им блистательная, неподражаемая манера была найдена для отражения их времени, их мыслей и чувств. 

У каждого художника, даже самого юного, есть свои взгляды на мир, свои интересы, привязанности и любимые темы, свои приемы и секреты работы, т. е. качества, составляющие творческую индивидуальность. Эти качества наш учитель всегда стремился поддержать, укрепить и развить. 

Михайлов убежден, что творческая индивидуальность — это не только особенное восприятие формы и цвета предметов, не только выбор определенных технических средств в работе. Все это связано с мировоззрением художника, с его отношением к людям и их поступкам, к природе, ко всему, что нас окружает. 

Каждый человек индивидуален от рождения. Если же он не будет постоянно учиться, жить изобразительным искусством, музыкой, театром, литературой, заботиться о своем общем культурном уровне, его индивидуальность будет утрачена, не успев проявить себя. Недаром так индивидуально творчество учеников Михайлова — Станковистов и монументалистов, скульпторов и архитекторов, ху­дожников кино и телевидения. 

Михайлов постоянно заботился о развитии у своих учеников художественного вкуса, любви к искусству, стремления к творчеству. Часто в студию приходили известные художники — И.Э. Грабарь, К.Ф. Юон, Б.Н. Яковлев, Н.Н. Жуков, А.В. Герасимов, С.В. Рянгина, П.П.. Соколов-Скаля, В.К. Бялыницкий-Бируля. Они рас­сказывали о своем творчестве, смотрели наши работы, помогали советами. Особенно были интересны посещения мастерских известных художников, когда они вспоминали свои первые шаги в изобразительном искусстве, показывали свои ранние произведения. 

Ходили мы в Третьяковскую галерею, на выставки, в музеи. Частым нашим гостем был искусствовед А.Н. Тихомиров. Затаив дыхание, мы слушали его лекции о детских и юношеских годах выдающихся художников. 

Очень любили студийцы беседы за круглым столом. Перед тем как сесть за мольберты, мы слушали рассказы Александра Михайловича о языке искусства, о мастерах рисунка и живописи, смотрели книги, репродукции, обсуждали работы, спорили. 

Мы сами готовили лекции, писали рефераты. Учитель тактично внушал, что без развитого творческого и логического мышления рассчитывать на успех трудно: ведь в искусстве, как и в науке, успех — результат самостоятельной мыслительной деятельности. 

Таким образом, все обучение в студии было направлено на то, чтобы вдохновить нас, вселить уверенность в своих возможностях. 

Проработав четверть века в изостудии, Александр Михайлович свыше десяти лет преподавал в Московской средней художественной школе при институте имени В. И. Сурикова. По-прежнему он учил изобразительному искусству, неотделимому от жизни, от действительности, постоянно меняющейся, многообразной. Стремился расширить круг интересов детей, приобщал их к музыке, театру, литературе. Организовывал для учеников поездки на комсомольские стройки страны. Его воспитанники рисовали на заводах и гидроэлектростанциях, на праздничных улицах и в метро. 

Когда юных художников заинтересовали цирковые сюжеты, Михайлов выхлопотал для них разрешение познакомиться с «закулисной» работой артистов, со всеми, кто так или иначе имеет отношение к цирковому искусству. 

Сейчас заслуженный деятель искусств РСФСР А.М. Михайлов по-прежнему полон энергии и творческих замыслов. Создает картины, пишет книги и статьи для молодежи и для специалистов, читает лекции учителям, организует выставки и конкурсы изобразительного творчества детей, участвует в работе ученых советов, представляет Советский Союз на зарубежных конференциях и конгрессах. 

Конечно, в нашей стране есть немало других замечательных художников-педагогов, но выработанные Михайловым принципы художественного воспитания вряд ли могут быть кем-либо оспорены; наоборот, они давно признаны многими крупными специалистами в области эстетического воспитания — и советскими, и зарубежными.

 

 

1   2