О ХУДОЖНИКЕ
(страница 3)
Культура художника — это не только блестящее владение языком изобразительного искусства в сочетании с широкой образованностью и этикой. Культура вбирает в себя гораздо больше — она не мыслится вне идейности, убежденности, высоких моральных качеств.
Основа этих качеств формируется в детском и юношеском возрасте. Багаж, накопленный в средней общеобразовательной школе, остается навсегда. С годами он будет пополняться. Если же упустить время, то пробелы останутся на всю жизнь, и они обязательно скажутся в работе художника, тем более если он будет заниматься педагогической деятельностью.
В художественно-педагогической работе художника огромна роль самообразования. Он должен уметь учить самого себя: анализировать свои дела и поступки, критически осмысливать результаты собственного творчества, самостоятельно изучать смежные науки, приобщаться к разным видам искусства. И неизменно оставаться гражданином, горячим патриотом, человеком, беззаветно любящим свою Родину.
Подлинная культура художника — залог его успехов и признания. Но культура сама собой не приходит. Она достигается упорным каждодневным трудом.
Хорошо определил содержание понятия „образованный человек" А. В. Луначарский: «Невеждою не должен быть никто. Всякий должен знать основы всех наук и всех искусств. Будь вы сапожник или профессор химии, если у вас закрыта душа к любому из искусств,— значит, вы урод, такой же, как если бы у вас не было одного глаза или вы были бы глухим, ибо образование человека заключается именно в том, чтобы все, в чем человечество творит историю и культуру, что отражается в произведениях, идущих на пользу человека, или на его утешение, или просто на наслаждение жизнью,— чтобы все это было доступно каждому человеку, но чтобы при этом он имел какую-нибудь специальность».
Действительно, чтобы искусство было доступным, нужно учиться его понимать. А художник в свою очередь обязан оправдать ожидания зрителя, наполнив свое произведение красотой и смыслом.
В самом деле, представьте, что вы задумали написать натюрморт с цветами. Прежде всего нужно решить: о чем этот натюрморт расскажет, какие навеет настроения, т. е. ответить на вопрос, зачем он создается.
Здесь придется поразмышлять о многом: будет ли картина радостной или грустной, создаст ли в душе зрителя образ безоблачного лета или хмурой осени, поведает ли о роскошных растениях ухоженного сада или о полях и лесах тихого северного края и т. д.
Как скомпоновать букет? Определить, сколько в нем будет растений и какого цвета? Какова форма каждого в отдельности и форма всего букета? Это сложно. Недаром в Японии составление букета считается особым искусством.
Можно подобрать букет небрежно, прямо на прогулке, или же сделать его изысканным, подчеркнуто продуманным. А может быть, увядшие растения окутать мерцанием пасмурного дня, добавить к ним два-три цветка бодрых, свежих, сияющих чистыми веселыми красками?
Или давно забытые цветы осветит яркое солнце, а в бликах вазы отразится синее небо? А не написать ли цветы прямо в поле или на лесной поляне, не срывая их, не сбивая с них капель утренней росы?
Будет натюрморт «натурным» или декоративным, «иллюзорным» или обобщенным? Большим и богатым красками или маленьким, интимным? Какой интерьер украсит, что будет за ним видно — стена, ткань со складками или распахнутое окно? Будут ли цветы в изящной вазе или в простом глиняном сосуде?
Итак, вы не просто составляете букет — вы сочиняете картину и внутренним взором уже видите работу законченной. А чтобы ее действительно закончить, нужно решить много других вопросов, связанных с размером и форматом холста, картона или бумаги, размещением на них изображения, выбором палитры красок, техники и манеры письма и т. д. Наконец, ширина, форма и цвет рамы для законченной картины тоже имеют немаловажное значение.
Цветы — не просто модель, служащая нередко в понимании начинающего художника для «набивки руки», для тренировки в учебных целях. И натюрморт с цветами — не третьестепенный «объект» изобразительного искусства, предназначенный лишь для украшения жилища.
Вспомните «Подсолнухи» Ван Гога, «Азалию» М. А. Врубеля, «Розы» К. А. Коровина, «Сирень» П. П. Кончаловского. В этих произведениях воплотились душа и ум живописцев, их отношение к жизни, к себе, к людям. Нежные и недолговечные цветы, запечатленные на холсте, вот уже годы и десятилетия рассказывают нам о характерах и вкусах художников, их душевных переживаниях, о творческом порыве или настойчивом, кропотливом труде.
Конечно, более серьезные и глубокие задачи ставит перед автором жанровая картина. Однако нередко зрителю бывает более близким скромный на вид натюрморт, чем большое многофигурное полотно. Значит, здесь дело в глубине и точности выражения замысла, соединенных с творческим вдохновением. Ведь бывает, что короткий рассказ, раз прочитанный, живет с нами всю жизнь, в то время как от объемистого романа ничего в памяти не остается.
Только тогда наступает полное понимание зрителем картины, рисунка, скульптуры, когда художественное произведение говорит с ним на особом языке — языке изобразительного искусства. Значит, не только художник обязан владеть этим языком: и зритель должен хорошо его освоить. Наблюдая произведение искусства, изучая его, наслаждаясь им, мало только пристально вглядываться в линии, краски, формы, ибо за этим занятием можно упустить главное. А главное — целиком отдавшись воздействию картины, пережить процесс творчества художника и принять в нем участие.
Часто приходится наблюдать не только среди художников и искусствоведов, но и просто любителей изобразительного искусства «знатоков», рассуждающих о тонкостях колорита и лессировок и в то же время не понимающих, не видящих самой сути произведения, не ощущающих того вдохновения и тех чувств, которыми жил, создавая его, художник. А происходит это потому, что человек, научившись анализировать, разучился видеть. Подойдя к картине, он сразу же, не замечая главного, пускается в ее «чтение», а то и просто поверхностное разглядывание.
И писать, и смотреть картину — искусство. Анализ ее изобразительно-выразительных средств только тогда принесет истинную радость, когда послужит обогащению художественного образа, более глубокому постижению смысла картины. Для художника, всегда помнящего о своих зрителях, характерна постоянная органическая взаимосвязь процесса овладения языком изобразительного искусства, мастерством рисунка и живописи, всеми разнообразными техническими средствами с любовным, пристальным изучением окружающей действительности.
Все сказанное о личности художника относится не только к профессионалу, но и к любому человеку, посвятившему себя изобразительной деятельности. Профессионал — это художник, прошедший основательную школу рисунка и живописи, изучивший анатомию, соответствующие разделы начертательной геометрии, цветоведение, технологию различных материалов и т. д.
Художников-непрофессионалов можно условно подразделить на три группы: никогда не учившихся грамоте рисунка и живописи, не следующих правилам изображения, не знающих основ искусства; самодеятельных или любителей, изучающих основы искусства дома, в кружках, студиях; представителей народного творчества, например мастеров лубка, росписи, создающих свои произведения по выработанным канонам, овладевших в совершенстве приемами работы, материалами и инструментами. Различие между ними выражается прежде всего в степени художественной грамотности и характере владения языком изобразительного искусства.
Наиболее сложно обстоит дело с первой из выделенных нами групп. Можно ли к ней отнеси примитивистов? И вообще — что такое примитивизм?
Примитивизм — формалистическое течение XIX—XX веков. Любой представитель этого направления — стилизатор и подражатель. Пренебрегая традициями классического искусства и изобразительной
техникой, примитивисты обычно берут за образец рисунки, выполненные людьми, незнакомыми с элементарными правилами и законами искусства, т. е. работы тех, кого мы отнесли к первой группе художников-непрофессионалов. В большом почете у них детский рисунок, вокруг которого и сейчас сталкиваются часто противоположные мнения.
Но есть художники, которых несправедливо относят к примитивистам— специально не обученные, использующие изобразительно-выразительные средства без должного мастерства, зато с большой силой убежденности, с восхитительной непосредственностью и завидным старанием. Это не примитивисты: их произведения порой впечатляют гораздо сильнее, нежели работы иных профессионалов. Таким был выдающийся грузинский живописец Нико Пиросманашвили. Его «примитивизм» выше иного артистизма. И он был прежде всего реалистом, художником подлинно народным.
«Народность творчества Н. Пиросманашвили проявилась не только в пристрастии к определенным темам народного быта, историческому прошлому Грузии, но и еще в том, что в образы изображенных им героев он вкладывает то их понимание, то отношение к ним, которое сложилось в сердце грузинского народа. Именно благодаря этому свойству своего дарования Пиросманашвили всегда будет жить в искусстве своего народа. Его творчество органично связано с национальными художественными традициями, и в этом сила его таланта».
Восхищение наивностью, любование примитивом, смелой беспомощностью свойственно лишь человеку, пресытившемуся так и не понятым им искусством, не способному отличать в нем подлинно красивое, ясное, совершенное, впрочем, так же, как и в жизни и в природе.
Условность и символика в искусстве тогда оправданы, когда, не переходя границ разумного, аккумулируют в себе мысли, идеи, выводы художника о тех или иных явлениях реальной действительности и точно, образно, метко их характеризуют. Иносказательность, опирающаяся на реальную действительность, — одна из форм правдивого отображения жизни. Гёте отмечал, что «истинная символика там, где частное является представителем более общего...».
Символику не следует путать с символизмом — направлением в литературе и искусстве на рубеже XIX—XX веков, представители которого противопоставляли искусство действительности, стремясь субъективистски понимаемыми символами выражать в своих произведениях гаммы мимолетных, неясных чувств, некие «тайны» мистического мира.
Итак, художник должен быть неразрывно связан с жизнью. Чем крепче эта связь — тем ближе его творчество людям.
А. И. Герцен говорил о роли литературы: «Чтением человек переживает века не так, как в науке, где берет последний очищенный труд, а как попутчик, вместе шагая и сбиваясь с дороги». То же самое относится и к изобразительному искусству, где художник берет нас в «попутчики», приглашая сопереживать вместе с ним тому, что он сам испытал, создавая произведение.
А что значит — создать художественное произведение? Если инженер решил разработать проект нового тепловоза, вряд ли он станет изучать чертежи всех систем железнодорожного транспорта, начиная с паровоза Е. А. и М. Е. Черепановых. Он, скорее всего, будет отталкиваться от последних достижений тепловозостроения, а во время работы часто заглядывать во всевозможные справочники.
Но если справочник — друг инженера, то он враг художника. Потому что художник никогда не найдет — и не должен искать! — готового рецепта для выражения своего замысла: его произведение должно быть неповторимым и ничего не повторяющим! Для этого он должен знать очень много. Не только то, что создано его собратьями по призванию, но и весь путь, пройденный искусством за тысячелетия истории человечества, хотя бы основные, наиболее яркие его этапы.
Художник творит, исходя главным образом из собственного запаса опыта и знаний, приобретенных ценой бесконечных поисков. В науке последние, самые усовершенствованные достижения обычно считаются наиболее приемлемыми; в искусстве каждый проходит весь путь заново, а выдающимся и даже непревзойденным может оказаться произведение, созданное десятки столетий назад.
Значит ли это, что один художник не учится у другого? Конечно, нет. Известно, например, какое влияние оказал на творчество Рембрандта итальянский живописец Караваджо с его «погребным освещением» или на В. И. Сурикова колористическое мастерство Веласкеса. Ни один мастер не избежал на определенных этапах своего творчества воздействия почитаемых им живописцев или графиков. Однако это не приводило к подражанию: оно питало их творчество, растворяясь в самобытности дарований; принималось только тогда, когда отвечало характеру, мировоззрению, творческой индивидуальности.
Каким бы талантливым ни был живописец или график, как бы прекрасно ни владел мастерством, ему необходимо обладать очень важным достоинством — умением критически оценивать собственную работу и делать о ней правильные выводы.
Важное качество художника — широта взглядов, способность охватывать явление или сумму явлений в масштабе всей действительности, во взаимосвязи с разнообразными аспектами человеческой деятельности.
Мы рассказали о том, каким должен быть художник. А если художник еще и педагог? Тогда перед ним возникают дополнительные серьезные задачи, требующие целого ряда определенных качеств. Как правило, любой выдающийся художник по своей натуре уже педагог. Он не может не делиться богатством своей души, опытом, знаниями с юными коллегами. Кроме того, воспитывая, он и сам продолжает учиться.