Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

О ЮНЫХ ХУДОЖНИКАХ

 

В нашей стране изобразительное творчество детей вызывает живой интерес у людей самых разных профессий и возрастов. Создаются музеи, где детские работы хранятся как большая художественная ценность. Рисункам посвящаются книги, статьи, научные исследования, кинофильмы, телепередачи... Иногда, правда, при этом забывается сам автор, то, что он еще ребенок, и анализируется его произведение как шедевр мирового значения. 

Много внимания детскому изобразительному творчеству уделял А.А. Бакушинский. В статье «Искусство детей», вошедшей в одноименный сборник, изданный почти полвека назад, он говорит о том, что прежде всего нужна осторожность в увлечении «искусством детей», что художникам следует бояться "примитивизма", нарочитого подражания тем приемам, которые в искусстве детей возникают из свойств чисто детского, примитивного мирочувствия. Это та концепция, из границ которой неизбежно выходит со временем сам ребенок. Тем более она становится узкой и смешной одеждой для современного художника с его крайне сложным и богатым мировосприятием, выросшим на культуре „зрительного типа" в течение длинного ряда столетий. 

С этим нельзя не согласиться. Однако далее Бакушинский словами некоего «собеседника-художника» заявляет о том поучительном и положительном, что может дать искусство детей современному живописцу и графику: художникам особенно близок реализм детского восприятия мира, но это правда не натуралистическая, а глубоко осмысленная (подчеркнуто автором—А. А.). «Правда эмоции. Правда художественного образа, а не фотомонтажа.

Поучиться у ребенка можно силе и простоте композиции... Оправдана каждая форма, обобщенная до предельной скупости. Но самое замечательное, что формально заслуживает всяческого изучения, - это обычная для детского рисунка безукоризненная ритмичность, выводящая образ из строя "натуральных" впечатлений. Это подлинный эпос, нежная искренняя лирика, пафос глубокого драматизма». 

Бакушинский не только вводит в обиход понятие «искусство детей», но и наделяет это «искусство» свойствами, о которых могут только мечтать многие представители «взрослого искусства». 

Придерживаясь такой позиции, нетрудно прийти к заключению, что детей незачем учить — ведь это приводит к нарушению их непосредственности, губит их лучшие качества, давая взамен груз знаний, мешающих выражать себя естественно, спонтанно, «как птица поет». Именно так и считают до сих пор некоторые педагоги и особенно художники. 

Бытует мнение, что главное — не столько давать детям основы изобразительной грамоты, сколько научить их «любованию». По мнению некоторых педагогов, дети должны приобщаться к красоте с помощью бесед, просмотра слайдов, рисования по воображению, а знания, если они потребуются, могут быть приобретены в институ­те. У детей должны быть развиты эстетические чувства, а уметь рисовать им не обязательно. 

Но ведь без умения рисовать невозможно по-настоящему приобщиться к красоте, быть способным «любоваться». В Японии, откуда пришло это понятие, развивают умение тонко воспринимать красоту природы и искусства в процессе практической художественной деятельности. 

Если вовремя не давать детям соответствующие знания, не вооружать их необходимыми навыками, то в подростковом возрасте обязательно наступит разлад между тем, что они хотят выразить и что умеют. Разочаровавшись в своих возможностях в художественном творчестве, подростки не только бросают карандаши и кисти, но и надолго, если не навсегда, охладевают к искусству. 

Сегодня отдельные почитатели творчества детей, призывающие учиться у них, находят в работах ребят, особенно старшего дошкольного и младшего школьного возраста, композиционное мастерство, колористическое совершенство, предельную выразительность, непосредственность и целеустремленность. Одним словом, все то, что характеризует подлинное произведение искусства. Если, изображая озеро, ребенок показал его стоящим вертикально, а дорогу направил в небо, если, рисуя как бы в плане людей и животных и желая избежать ракурсов, положил их на землю плашмя, это характеризуется как творческие находки. 

Между тем ребенок не умеет рисовать иначе. Это неумение в сочетании с искренним желанием передать задуманное, эта безграничная смелость в соединении с любовным отношением к изображаемым героям и предметам часто дают неожиданные результаты. Только результаты эти взрослые нередко оценивают с точки зрения своих эстетических взглядов, своего отношения к изобразительному творчеству, обнаруживая в детском рисунке то, о чем не догадывается и сам его автор. Для них сохранившиеся детские рисунки Серова, Иванова, Бруни, Сурикова, Репина, Рериха показались бы скучными и бездарными. 

Творчество ребенка неразрывно связано с его возрастными особенностями. Недаром на любой выставке изобразительного творчества детей рисунки сопровождаются указанием возраста автора. Педагог бьет тревогу, если видит, что подросток рисует, как первоклассник. Но некоторые художники видят в этом уничтожение в ребенке самобытности, спонтанности, непосредственности самовы­ражения. И становится непонятным, почему по аналогии никто не стремится задержать умственное развитие человека на уровне дошкольника, на всю жизнь сохранить его наивную речь и неграмотность или слаборазвитый музыкальный слух? 

Иногда бытует и такая точка зрения, что многие мастера кисти учатся у детей, что, например, Матисс почти обязан всеми своими достижениями детскому творчеству. Но разве не Матисс утверждал: «К состоянию вдохновенного творчества мы приходим только через сознательную работу... Люди, которые стилизуют предвзято и сознательно отдаляются от натуры, далеки от истины... Рисунок также имеет большое значение. Рисунок показывает степень овладения предметом изображения...»

В своих статьях, выступлениях, письмах Матисс подчеркивал: художник обязан в совершенстве овладеть изобразительной грамотой, его постоянно должна одолевать «жажда знаний» и отличать «рвение к тяжкому труду». И если он говорил: «Нужно смотреть на мир глазами ребенка», то подразумевал под этим то, что художник должен обладать свежестью восприятия, уметь удивляться тому, что для многих стало обыденным, привычным. 

Почему же такое положение сложилось именно в изобразительном искусстве? Да потому, что многими принято считать его доступным с первого взгляда каждому: посмотрел на картину или скульптуру — и все сразу понял! В действительности изобразительное искусство — один из самых сложных для полноценного восприятия видов творчества с огромным арсеналом изобразительно-выразительных средств. 

За то немногое время, что отведено в общеобразовательной школе изобразительному искусству, детей не научить, конечно, в должной мере грамоте рисунка, живописи, скульптуры. Важно другое: с раннего возраста необходимо воспитывать у человека отношение к изобразительному искусству как к форме человеческого сознания, к деятельности, требующей глубоких знаний и большого труда. Без учебы, а следовательно, без труда невозможно эстетическое и нравственное воспитание. Необходимо сочетание практических и теоретических знаний с ведущей ролью первых. 

Все высшие достижения живописи, графики, скульптуры, архитектуры созданы не только людьми художественно одаренными. Но прежде всего — тружениками, которые всю жизнь учились. И нет ни одного среди больших мастеров, кто пришел в искусство, минуя «академический план». Еще сорок пять веков назад древние егип­тяне в «Поучениях Птахотепа», предназначенных для школьников, писали: «Искусство не знает предела. Разве может художник достигнуть вершин мастерства?» 

Автору книги довелось просмотреть несколько десятков тысяч детских работ как в школах, студиях, так и на различного рода выставках. Без всякого сомнения, среди них были рисунки красочные, забавные, непосредственные, любопытные... Но все они были чрезвычайно ограничены в выборе тем и средствах их выражения. Можно буквально «по полочкам» разложить эти работы, настолько типичны их изобразительно-выразительные средства, ограниченные особенностями того или иного возрастного периода. И такое «детское искусство» может наскучить. 

Интересно высказывание о детском творчестве, принадлежащее замечательному советскому скульптору А. С. Голубкиной: «Бессознательная непосредственность незнания долго удержаться не может. Даже дети очень скоро начинают видеть свои ошибки, и на том их непосредственность кончается. Кстати, надо сказать, что дети совершенно не знают, что они делают, не знают, что плохо, что хорошо, если у них вовремя не взять работу, от нее ничего не останется... 

Самоучки тоже теряют в школе в смысле искренности и непосредственности и жалуются на школу, что она в них убила это. Отчасти это правда; до школы что-то было своеобразное в их работах, а потом они становятся бесцветными и шаблонными. На этом основании некоторые даже отрицают школу. Но это неверно, потому что все равно у самоучек в конце концов вырабатывается свой шаблон, и, по правде сказать, очень противный. Осторожная скромность незнания превращается в бойкость невежества, да еще при таком расцвете самодовольства, что моста к настоящему искусству и быть не может». 

Лишь рассматривая рисование как забаву, игру, можно пожертвовать элементарной художественной грамотой. А ведь она нужна каждому. Если человек хоть немного рисует сам, то воспитывать его средствами искусства и приобщать к искусству во много раз легче, чем с помощью разговоров и любования. 

Освоение детьми элементарной грамоты изобразительного искусства в средней школе, в изостудии, кружке — залог того, что со временем они сумеют по достоинству оценить не только глубину содержания художественных произведений, но и всю сложность их изобразительно-выразительных средств. Без грамоты нелегко научить понимать язык изобразительного искусства. Повторяем — именно благодаря практическому рисованию развиваются качества, необходимые человеку как личности и как зрителю. 

Для многих профессий умение рисовать не просто полезно, но и обязательно. Жан Жак Руссо говорил, что рисование развивает «верность и остроту зрения, ловкость и уверенность руки». А в XVII веке Ян Амос Коменский писал: «В народных школах необходимо развивать все способности детей, воображение и память, а также воспроизводящие органы — руку и язык — путем чтения, письма, рисования, счета и пения».

16 октября 1918 года Государственная комиссия по просвещению, учрежденная 9 ноября 1917 года декретом ВЦИК и СНК, опубликовала «Основные принципы единой трудовой школы». В этом документе, в частности, говорится: «Предметы эстетические: лепка, рисование, пение и музыка — отнюдь не являются чем-то второстепенным, какой-то роскошью жизни. Особенно рисование и лепка, как его вспомогательный предмет, должны занять выдающееся место. Ученик постепенно должен приобрести в своем карандаше новый орган особо точной и образной речи... Рисование должно служить вместе с тем основой преподавания всех предметов как в руках учителя, так и ученика. 

Эскиз, проект, иллюстрация должны сопровождать каждый урок. Рисование и лепка, особенно на первых стадиях обучения, должны быть одновременно, так сказать, гимнастикой глаза и осязания, устанавливать координацию зрительных впечатлений и двигательных реакций, давать конкретное знакомство с мерой вещей, начиная с геометрически правильных тел. Глаз должно изощрять и в красочном отношении, развивая дальше методы, обычно употребляемые в хороших детских садах. Изучение красочного спектра во всех его любопытных соотношениях, развитие способности разбираться в нюансах и комбинациях и, наконец, работы акварелью так же обязательны, как чистое рисование, и ведутся параллельно ему... 

Вообще под эстетическим образованием надо разуметь не преподавание какого-то упрощенного детского искусства, а систематическое развитие органов чувств и творческих способностей, что расширяет возможность наслаждаться красотой и создавать ее. Трудовое и научное образование, лишенное этого элемента, было бы обездушенным, ибо радость жизни в любовании и творчестве есть конечная цель труда и науки». 

Выдающийся советский авиаконструктор А. С. Яковлев отмечал: «И еще за одно я благодарен школе: там было хорошо поставлено рисование. Очень помогло мне в будущем умение рисовать. Ведь когда инженер-конструктор задумывает какую-нибудь машину, он мысленно во всех деталях должен представить себе свое творение и уметь изобразить его карандашом на бумаге». 

Трижды Герой Советского Союза И. Н. Кожедуб рассказывает: 

«Умение рисовать очень помогло мне в освоении летного дела, в боевой практике. Воевать я начал только в 1943 году—до этого был инструктором в Чугуевском авиационном училище летчиков, которое незадолго до войны окончил и сам. Но и в тылу — училище было эвакуировано в Среднюю Азию — я, готовясь к личной схватке с врагом, старался повысить свои теоретические знания, отточить летные навыки, развить глазомер — свойство, которое Суворов называет первым среди трех воинских искусств.

Глазомер — с него начинается и художник — это и наблюдательность, и дар применить свой прежний опыт к только что увиденному, и способность мгновенно определить смысл происходящего. Я изучал материалы о боевом опыте летчиков, вычерчивал силуэты самолетов противника, отмечая их уязвимые места. Делал схемы воздушных боев, зарисовывал отдельные тактические фигуры. Все это позволило мне сбить в воздушных боях 62 стервятника и еще 30 вражеских самолетов в группе».  

Подобных примеров из практики выдающихся людей самых разных профессий можно привести бесконечное множество.

 

 

1    2    3