Николай Константинович Рерих 

 

Николай Константинович Рерих родился в Петербурге 27 сентября (9 октября) 1874 года. Все особенно памятное и дорогое было связано с летними месяцами в Изваре — поместьем отца, Константина Федоровича, в сорока верстах от города.      

Отец, владелец нотариальной конторы, не разделял художественных интересов сына, полагая, что лучше юридической карьеры ничего быть не может. Поэтому остался равнодушным к советам известного скульптора и графика М. О. Микешина обратить серьезное внимание на одаренность подростка.     

Первым, самым главным учителем Рериха стала природа. Сумерки, выползающие из низин и оврагов, озера и голубые холмы, облака и звезды... 

В одном из юношеских дневников он писал: «Тихо, спокойно в лесу. Ни перед кем он не рисуется, не рассчитывает, какой веткой шевельнуть. Птиц нет никаких. Разве закликает снегирь туземец. Теперь вечером там и холодно и жутко и просторно и задушевно. А поле? А перелески, ольшняки по полям? А какой тревоги в душе наделает черная точка средь поля— дальний путник... Куда он пробирается? Откуда?.. Ну, словом, просто вспомнилась одна из тех картинок, описания которых наводняют недра моего стола».  

Смоленск. Крыльцо женского монастыря. 1903. Масло.

Другим неизменным учителем и спутником жизни были книги. В детстве они поведали ему о героической истории народа, о князе Игоре, Александре Невском, Сергии Радонежском, Дмитрии Донском, Михаиле Кутузове и заложили глубокую основу его любви к родному прошлому. 

Очень любил будущий художник театр, нередко играл в пьесах, поставленных на школьной сцене. С самых ранних лет вошла в жизнь Рериха музыка, и не только классическая — он собирал и изучал народные песни.  

С большим интересом присматривался мальчик к древне-русской архитектуре. В гимназическом сочинении его рукой старательно выведено: «Не правда ли, теперь Москва имеет вид, если только можно сделать такое  сравнение, бабушки, у которой чепец свернулся на сторону, а Петербург подтянулся, вытянулся, словно солдат на часах. Рядом с этим сколько в Москве оригинального, чисто русского, не взятого за границей». 

Подлинной страстью стала для него археология. «Самые первые мои курганные находки не только совпали с любимыми уроками истории, но в воспоминаниях близко лежат и к географии, и к гоголевской исторической фантастике. Много очарования было в непосредственном прикосновении к предметам большой древности. Много непередаваемой словами прелести заключалось в бронзовых позеленелых браслетах, фибулах, перстнях, в заржавелых мечах и боевых топорах, полных трепета веков давних». 

Рерих твердо решил стать художником, но его влекла к себе и история. Окончив в 1893 году гимназию К. И. Мая, он поступает сразу в два высших учебных заведения. 

«Семейный гордиев узел был разрешен тем, что вместо исторического факультета я поступлю на юридический, но зато буду держать экзамен и в Академию художеств. В конце концов получилось, что на юридическом факультете сдавались экзамены, а на историческом слушались лекции... Университет остался полезным эпизодом. Дома у нас бывали Менделеев, Советов, восточники Голстунский и Позднеев. Закладывал­ся интерес к востоку. А с другой стороны, через дядю Коркунова, шли вести из медицинского мира. Звал меня в Сибирь, на Алтай. Слышались зовы — к далям и вершинам — Белуха, Хан-Тенгри!»  

В Академии художеств Рерих учился четыре года. Поразительна эволюция его творчества за этот краткийпериод: совсем ученические, мало выразительные этюды и рисунки первокурсника и дипломная картина «Гонец: Восста род на род» (1897). 

В этой эволюции огромную роль сыграл преподававший тогда в Академии А. И. Куинджи, которого Рерих часто называл «не только учителем живописи, но и всей жизни». 

О взаимоотношениях учителя и ученика свидетельствует письмо Рериха невесте, Е. И. Шапошниковой: «Ладушка, радость моя, у меня есть к тебе просьба... С некоторого времени Куинджи все недоволен мною... А между тем я люблю его и чувствую, что и он меня любит... Милая, съезди к нему (не пугайся этой дерзкой мысли). Съезди к нему не от меня, а от себя, что, мол, я чувствую, что он недоволен мною и это меня очень огорчает и что я писал тебе об этом... Это ему наверно, так понравится, что он не замедлит рассказать очень многое, что никому не скажет. Он любит своих учеников, как детей, и эта забота твоя ему будет очень понятна, и никому он не скажет об этом — за это можно ручаться... А за такое попечение обо мне он тебя, наверно, полюбит».

Колдуны. 1905. ПастельВскоре после смерти Куинджи Рерих пишет жене: «Да, оказалось, что у Арх[ипа] Ив[ановича] 100 моих писем и все подшиты. Жена его очень хорошо говорила обо мне Зарубину и письма показывала».  

Куинджи поддержал и развил начинания юного живописца, заботливо оберегая его творческую индивидуальность. Куинджи укрепил в нем стойкость духа, широту взглядов, непреклонность в достижении намеченной цели. Вот почему и на восьмом десятке лет Рерих сохранил память о Куинджи, часто рассказывал о нем своим индийским друзьям. 

Среди других своих учителей Рерих высоко ставил В. В. Стасова (1823—1906), открывшего ему мир орнамента, книжных миниатюр и украшений, познакомившего со старинными грамотами, житиями, летописями. Владимир Васильевич очень симпатизировал молодому художнику, следил за его первыми самостоятельными шагами в искусстве, помогал доб­рыми советами. Оборвалась дружба со смертью Стасова, но Рерих всегда его помнил. 

Заметное воздействие на Рериха оказали выставки скандинавской живописи, особенно финской, организованной «Миром искусства» в 1897—1898 годах. Ранее он внимательно вглядывался в скандинавское искусство, но теперь еще пристальнее его изучает, посвящает ему статьи. 

Важной вехой в совершенствовании графического мастерства Рериха были занятия под руководством известного французского художника и педагога Ф. Кормона (1845—1924). Рерих брал у него уроки во время первого посещения Франции в 1900—1901 годах. Тогда же он познакомился с творчеством Пюви де Шаванна (1824—1898), которого впоследствии называл своим вторым — после Куинджи — учителем. Из Парижа Рерих сообщал Е. И.Шапошниковой: «Не помню, писал ли тебе о Пюви де Шаванне. Чем более я всматриваюсь в его работы, чем больше слышу о его рабочих приемах, его жизни, привычках, тем больше я изумляюсь большому сходству многого, что есть у меня». 

Не только величавое спокойствие и монументальность картин и фресок Пюви де Шаванна привлекали к нему Рериха — обоих художников сближало стремление использовать в своем творчестве язык искусства прошлого. 

В Париже в 1901 году Рерих создает ставшие вскоре популярными картины «Заморские гости» и «Идолы», которые он потом неоднократно повторял в разных вариантах.  

Летом того же года художник возвращается домой и с новой энергией углубляется в изучение старины, одновременно создавая многочисленные живописные полотна: «Зловещие» (вар. 1901 —1902), «Озеро», «Лес», «Сосны», «Город строят» (все 1902). Последнее имело большой успех на московской выставке 1902 года. Рерих писал тогда жене: «Суриков просто чуть не до слез тронул меня — таких хороших вещей наговорил... Если бы он знал, какую радость он мне доставил! Многие хвалят мои этюды. Ционглинский кричит, что в моих этюдах соединилась искренность понимания природы со стилем». 

По инициативе В. Серова картина «Город строят» была приобретена для Третьяковской галереи, где уже находился «Гонец», купленный пятью годами раньше самим Третьяковым. 

Творческий путь Рериха только начинался, а он уже был автором известных картин и множества научных и критических статей. Растут масштабы его общественной деятельности. Так, в 1901 году Рериха избирают членом комитета и секретарем Общества поощрения художеств. Не порывает он с любимой археологией. Производит раскопки в Новгородской губернии, делает сообщения о результатах исследований в Археологическом обществе. На склоне жизни художник писал: «Какая это живая, нужная для всех соображений наука — археология». 

В 1899 году Рерих едет по пути «из варяг в греки», а спустя четыре года отправляется в путешествие по древнерусским городам — Ярославлю, Костроме, Владимиру, Суздалю, Москве, Смоленску и многим другим, завершив его в 1904 году посещением Твери, Углича, Калягина, Валдая, Звенигорода. Результат странствий — свыше ста архитектурных этюдов, оказавшихся впоследствии волею случая за океаном. «Ну что ж, — сказал тогда Рерих,— пусть эти картины будут моими добрыми посланниками в Америке». 

Справедливо писал автор монографии о Рерихе С. Эрнст, что этот замечательный архитектурный цикл было бы хорошо назвать «Пантеоном нашей былой славы», «Росскими Елисейскими полями».  

Рерих — первый из тех, кто встал на защиту памятников древнерусской архитектуры, говоря о необходимости их реставрации и пропаганды. 

В имении княгини М. К. Тенишевой Талашкино, расположенном близ древнего Смоленска, художник пробует силы в области декоративно-прикладного и монументально-декора­тивного искусства. 

В 1905 году он выступил как талантливый график, автор рисунков «Царь», «Яблоня», Облака», многочисленных иллюстраций к произведениям М. Метерлинка. 

Параллельно Рерих работает над мозаиками, панно, фресками, создает эскизы для многих театральных постановок. 

В 1906 году художник назначается директором Школы Общества поощрения художеств, самой большой средней художественной школы России, которой он руководил до 1916 года, уделяя главное внимание приобщению к искусству рабочих и детей рабочих. В Школе учились И. Иванов (Шадр), Г. Нарбут, А. Щекатихина-Потоцкая, Е. Кацман, Н. Трийк, Г. Шегаль и многие другие, ставшие впоследствии известными мастерами русского, советского и зарубежного искусства. 

Огромное значение Рерих придавал воздействию на человека природы. Он утверждал, что даже непродолжительное общение с нею облагораживает и «освящает».        

«Люди, вышедшие из природы, как-то инстинктивно чище и при том не знаю, нашептывает ли это мне всегда целесообразная природа или потому, что они здоровее духовно, но они обыкновенно лучше распределяют свои силы и реже придется вам спросить вышедшего из природы: зачем он это делает, тогда как период данной деятельности для него уже миновал». 

С сожалением относился художник к тем, кто лишен способности любить и понимать природу: «Каждому приходилось видеть несчастные типы людей, для которых совершенно закрыта книга природы. Перед лицом природы, полной несказанных прелестей, они будут играть в карты или мечтать о «прелестях» городской жизни». 

У каждого можно и должно развить эстетические чувства. Ведущая роль в этом принадлежит произведениям искусства. 

— Благо, что искусство есть, что мы его ощущаем, что оно дает и заполняет лучшие стороны жизни, — говорил Рерих. 

— Раскрытые двери музеев, привлекательные объяснения и лекции пусть скажут о великом, вездесущим искусстве каждому рабочему. 

В феврале 1909 года Рерих получил одно за другим два письма. В первом сообщалось: «Действительные члены Императорской Академии художеств В. В. Матэ, Н. П. Кондаков и И. Е. Репин предложили академическому собранию удостоить Вас званием академика...». 

Во втором говорилось: «В академии получено письмо от Родена, очень лестное для Вас. Он дает свой голос за удостоение Вас званием академика...». 

В том же году Рерих становится академиком Российской Академии художеств. 

Никола. Темпера. 1916.Картины Рериха приобретает Русский музей, Лувр, Римский национальный музей, Люксембургский музей. Выставки его произведений устраиваются в России — в «Салоне» (1909), «Союзе русских художников» (1910), «Мире искусства» (1911, 1913, 1915), в Венеции, Париже, Лондоне, Брюсселе, Риме, Мальмэ. 

Творчество Рериха рано стало самостоятельным, ярко са­мобытным. Ни мучительных поисков, ни колебаний. Развитие шло свободно и неудержимо по пути, обусловленному ярчайшим талантом, своеобразием и глубиной мировоззрения, удивительной интуицией, знаниями истинного ученого. 

Это не означает, что Рериха не коснулись различные влияния. Но прежде всего творческую индивидуальность художника определило древнерусское и русское народное  искусство. А индивидуальностью Рерих очень дорожил и писал об этом в начале века так: «Конечно, с годами взгляды человека сильно меняются: в 60 лет он далеко не тот, что в 40 и в 20, но все же во всех этих переменах красной нитью пройдет его индивидуальность». 

На мировоззрении Рериха сказались философские взгляды Л. Н. Толстого, в первую очередь его трактаты «В чем моя вера?» и «Что такое искусство?». Вторя словам Толстого о единении людей между собой с помощью искусства, Рерих утверждал: искусство объединит человечество, потому что оно имеет много ветвей, но корень один, а следовательно, и необходимые предпосылки для «грядущего синтеза». 

С годами Рерих все глубже изучает индийскую философию, обращаясь к ее первоисточникам. Влияние индийской философии и искусства сказалось на литературных трудах Рериха и на ряде его художественных произведений. 

В 1906 году Рерих пишет картины «Девассари Абунту» и «Девассари Абунту с птицами»; на эту же тему создает притчу. Прототипом картин послужили фрески Аджапты, изученные художником по фотографиям. Влияние древнеиндийского искусства, с которым Рерих был знаком уже в ранней юности, можно найти в ряде других его работ. Однако оно никогда, даже в поздний период, не определяло творчества Рериха. 

Со временем Рерих начинает глубоко интересоваться вопросами этики. Труд, созидание, подвиг, добро, нравственное самоусовершенствование — к этому призывает Рерих во многих своих произведениях. Полагая, что основные категории этики были выработаны на заре цивилизации, художник не интересуется историей их формирования, а исследует первоисточники, противопоставляя их и свои собственные воззрения реакционным западным учениям, оправдывающим насилие и безнравственность. 

В 1912 году Рерих начинает цикл символических произведений, вызванный угрозой мировой войны, — «Меч мужества» (1912), «Крик змия» (1913), «Зарево» (1913), «Град обреченный» (1914) и др. В них Рерих не отступает от твердых реалистических позиций, он выражает свои идеи языком вполне понятных форм и образов. Недаром М. Горький, увидев их, на­звал Рериха «великим интуитивистом».

В 1916—1918 годах Рерих почти безвыездно живет в Карелии, в Сердоболе (Сортавале), куда его направили врачи для излечения от тяжелой болезни. В 1918 году Рерих оказался отрезанным от родины. Помощь от друзей приходит к нему в Выборге. Художник просит организовать выставку его произведений. 8 ноября она открывается в Стокгольме. Затем в странах Скандинавии, в Англии. С 1920 по 1923 год Рерих показывает с огромным успехом свои работы в десятках городов Америки. И ежегодно пишет около ста картин! 

Пейзажи Аризоны, Новой Мексики, Калифорнии, не затмевают образов Родины. В то время, когда Страна Советов испытывает всю ярость вражды капиталистического мира, ей, ее культуре и искусству посвящает Рерих лекции и статьи, этюды и большие полотна, организует материальную помощь голодающим России.  

В апреле 1921 года в Чикаго возникает союз художников «Сог Ardens», вслед за ним — Институт объединенных искусств в Нью-Йорке, годом позже — международный художественный центр «CoronaMundi». Эти организации, во многом обязанные своим существованием Рериху, были призваны средствами искусства и культуры содействовать взаимопониманию и дружескому согласию между народами.  

17 ноября 1923 года в Нью-Йорке открылся Музей имени Н. К. Рериха, основу которого составили триста пятнадцать произведений художника. Музей работает и в наши дни, активно пропагандируя его творчество. 

На церемонии открытия музея Рериха не было: художник с женой и двумя сыновьями уехал в Индию, которая была полна для него притягательной силы. 

Еще в 1913 году он писал: «Уже давно мечтали мы об основах индийского искусства. Невольно напрашивалась преемственность нашего древнего быта и искусства от Индии... Конечно, могли говорить нам: мечты неосновательны, предположения голословны, догадки полны личных настроений. Нужны были факты». 

Полагая, что всестороннее изучение искусства, науки, истории Индии даст ключ к пониманию истоков русской культуры, художник разрабатывает планы экспедиции в эту страну, которым суждено было осуществиться много позже.

Монгольский всадник. 30-е годы. Темпера.С конца 1923 года Рерих находится в Восточных Гималаях, в небольшом княжестве Сикким, расположенном у подножия горного массива Канченджунга. Там он и пишет карти­ны, за которые его окрестили «мастером гор». 

В 1925 году Рерих начинает второй этап экспедиции. Ему всячески препятствует английская разведка, поскольку художник открыто проявляет симпатии к Советскому Союзу и интересуется вопросами национально-освободительного движения в Тибете. 

Из Индии экспедиция направляется по высочайшей в мире караванной дороге через Тибет и Китай. В горах на большой высоте идет носом кровь и стынут пальцы, по Рерих все время рисует, начинает серию работ, посвященных Майтрейе — грядущему Будде, владыке Шамбалы.  

11 апреля 1926 года путешественники достигли Урумчи, главного города провинции Синьцзян. Здесь художник — постоянный гость советского консульства, сотрудники которого готовятся к открытию памятника В. И. Ленину. Рерих принимает горячее участие в этой подготовке, с большим подъемом работает над проектом памятника, находит интересное решение формы и пропорций пьедестала. 

В. И. Ленина Рерих глубоко почитал, много раз писал о нем: «Велик Ленин в своем приказе: «Учиться! Учиться! Учиться!» Велик он в призыве к движению, к вечной диалектике. Эта подвижность, бесстрашие, одоление невежества есть завет истинного созидателя». 

6 мая художник получает долгожданную весть: ему и его спутникам дано разрешение на въезд в Советский Союз. Вскоре он уже в Москве, с друзьями. Наркому Г. В. Чичерину, лично знавшему Рериха еще по университету и высоко ценившему его искусство, художник передал дар гималайских махатм с письмом, в котором говорилось: «Посылаем землю на могилу брата нашего Махатмы Ленина». Советскому правительству он преподнес несколько своих произведений, а А. В. Луначарскому— картину «Майтрейя. Победитель» (1925). 

Рерих жил в Москве около двух месяцев. В конце июля 1926 года он покинул столицу, как был уверен, ненадолго. Пробыл несколько недель на Алтае, где искал подтверждение своим гипотезам о великом переселении народов, и 9 сентября выехал из Улан-Удэ в Улан-Батор. Впереди было продолжение экспедиции и новый переход через Тибет. А на Алтае осталась жить память о художнике: один из горных пиков носит имя Рериха. 

Лишения, страшные опасности, неимоверные трудности испытали путешественники, прежде чем достигли в конце мая 1928 года Дарджилинга. Был собран богатейший этнографический, лингвистический, археологический и искусствоведческий материал. Кроме того, из экспедиции Рерих привез пятьсот картин и этюдов, а также множество зарисовок, исполненных во время езды верхом. 

В 1928 году Рерих основывает, ставший олицетворением синтеза науки и искусства, Гималайский институт научных исследований «Урусвати» в долине Кулу в Западных Гималаях, где отныне находится и его дом. Здесь, в Индии, проходит последний период жизни художника. Он не принял иностранного подданства, не скрывал своей верности Родине, Советскому Союзу. 

В годы Великой  Отечественной войны художник пишет пат­риотические полотна «Князь Игорь» (1941), «Александр Невский» (1941), «Единоборство Мстислава с Редедей», «Партизаны» (1942), «Борис и Глеб», «Настасья Микулична» (1943) и др.

 Рерих защищал Родину от клеветы и нападок, прославлял ее народ, умножал число ее друзей. И в своих детях он воспитал любовь к России. Так, в годы Великой Отечественной войны его сын Юрий подал заявление о зачислении его добровольцем в Красную Армию. 

В 1941 —1944 годах Рерих устраивает в городах Индии выставки своих картин, направляя вырученные от их продажи деньги в фонд советского Красного Креста и на нужды Красной Армии. Художник неоднократно выступает по радио с патриотическими речами, а в мае 1942 года, когда у него гостит Д. Неру, обсуждает с ним планы культурного сотрудничества между СССР и Индией. 

Рерих рассматривал искусство и культуру как воплощение всего лучшего, созданного человечеством, и не мыслил без них дальнейшего продвижения вперед. Поэтому, полагал он, необходима надежная охрана культурных ценностей. Живя за рубежом, в течение многих лет художник работает в содружестве с деятелями различных областей искусства и науки над созданием пакта по защите культурных ценностей, который в  дальнейшем стали называть Пактом Рериха.  

Знаки Чинтамани. 1933. Темпера.«Пакт для защиты культурных ценностей, — утверждал Рерих, — нужен не только как официальный орган, но и как образовательный закон, который с первых школьных дней будет воспитывать молодое поколение с благородными идеями о сохранении ценностей человечества». 

Рерих, несомненно, был идеалистичен, полагая, что искусство способно стать ведущим общественно-воспитательным средством, основной силой в строительстве нового гармонического общества, «первым двигателем всей жизни».

Но Рерих не был идеалистом в обычном понимании этого слова. Правы те, кто охарактеризовал его как «практического идеалиста». В самом деле, вся жизнь художника — пример неустанной деятельности, направленной на претворение его идей в жизнь. А поскольку «идеализм» Рериха заключался главным образом в переоценке миссии искусства, конечных результатов его воздействия на общество, то все им сделанное ничуть не теряет от этого своей ценности. Наоборот, вера в то, что сознание красоты спасет мир, лишь помогало Рериху во всех начинаниях, умножало его энергию. 

С детства влекли Рериха горы. Став «мастером гор», он утверждал, что «хотя бы мысленное приобщение к торжественному величию будет укрепляющим средством», что если путник «узнает, что где-то сверкают вершины наивысшие, он увлечется ими, и в одном этом стремлении он уже укрепится, очистится и вдохновится для всех подвигов о добре, красоте, восхождении». 

Созданный Рерихом мир — это мир недоступных мраку гордых сияющих вершин. Поздние пейзажи Рериха несут в себе все основные принципы его художественного стиля, выработанного ранее. Палитра этих пейзажей — предельно насыщена яркими, чистыми, увиденными художником в натуре красками. Чеканность рисунка подсказали ему силуэты гор. 

Вершины Гималаев, где воздух разрежен и чист, позволили Рериху взглянуть на мир как бы из космоса. Обостренное чувство цвета и формы придало его работам магическую силу воздействия. 

12 апреля 1961 года Юрий Гагарин записал в бортжурнале космического корабля: «Лучи просвечивали через земную атмосферу, горизонт стал ярко-оранжевым, постепенно переходящим во все цвета радуги: к голубому, синему, фиолето­вому, черному. Неописуемая цветовая гамма! Как на полотнах художника Николая Рериха». 

Индийские работы Рериха были высоко оценены не только Д. Неру, С. Радхакришнаном, Р. Тагором, А. К. Халдаром, О. Ганголи, их оценил и принял народ дружественной нам страны.

Понимая это, художник говорил на склоне лет: «Я горд, что мне было предназначено прославить во многих картинах величавые священные Гималаи... Любя Индию и будучи русским, я счастлив, что в истории русского искусства Гималаи и Индия будут воспеты с любовью и уважением». 

В ожидании скорого возвращения на Родину, художник писал в Москву: «Широка была пашня, с 1916 года, с года нашего отъезда многие народы услышали справедливое слово и поняли великую сущность Народа Русского.

И кистью, и пером, и словом каждый из нас в своей области служил Родине. А ведь много где побывали, прошли и пустыни, и веси и собрали урожай немалый. Пора поделиться им с друзьями и откладывать не след. Да, вот пусть клич кликнут призывный.

Итак, Вы говорите облизком свидании — да будет так». 

Письмо написано 3 июля 1947 года. Через шесть месяцев и десять дней Николая Константиновича Рериха не стало.

 

 

 

1   2   3   4