Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

Глава IV

 ПУТЬ К ВОЗВЫШЕННОМУ
Александр Андреевич Иванов 

 

А. Иванов.
Голова Лаокоона.
1824 г.А. Иванов. Голова Лаокоона. 1824 г.Одиннадцатилетним мальчиком Александр приступил к занятиям в младшем классе Петербургской Академии художеств. Ему, как про­фессорскому сыну, особым решением совета было дозволено «пользоваться учением как в учебных, так и в художественных классах академии». 

Несмотря на малый возраст, он успел пройти основательную подготовку по рисованию у своего отца, Андрея Ивановича Иванова. Мальчик был ростом невелик, коренаст, широкоплеч, с вьющимися русыми волосами и голубыми глазами. На вундеркинда не походил и особыми успехами не отличался. Был неповоротлив, застенчив и замкнут, ха­рактера вялого. Во время занятий по общеобразовательным предметам соображал медленно, трудно воспринимал гуманитарные науки. А если чего добивался, то ценой напряженных усилий. 

Академия художеств была крупнейшим в России художественным учреждением, объединявшим лучшие силы изобразительного искусства. К тому времени, когда Александр Иванов в нее поступил, то есть к 1817 году, она выпустила из своих стен много прекрасных мастеров, дав им превосходную профессиональную подготовку, закалив для са­мостоятельного творчества. Впоследствии, за многое осуждая это учебное заведение, Иванов всегда отмечал исключительную роль школы акаде­мического рисунка и с сожалением говорил о художниках, которым в молодости не удалось ее пройти. В то же время он жаловался на бессистемность преподавания в академии общеобразовательных предме­та, сетовал, что художники с академическим дипломом оставались людьми темными, непросвещенными. 

А. Иванов.
Молодой натурщик с палкой.
1824 г.А. Иванов. Молодой натурщик с палкой. 1824 г.Курс обучения в академии состоял из ряда ступеней. Воспитанники младших классов копировали гравюры с картин знаменитых художников, затем упражняли руку в рисовании орнаментов. Длительное время штудировали гипсы — слепки с античных статуй (отдельные головы, фигуры и группы) с целью научиться безупречно точно передавать пропорции и объемы, добиться совершенства в разного рода штриховке и тушевке. Лишь после многолетних упражнений на гипсах, когда карандаш становился абсолютно послушным в руках учеников, они допускались в натурный класс.

Занятия этого класса проходили по вечерам в полуциркульном зале — амфитеатре. В центре на подиуме неподвижно стоял обнаженный на­турщик. Сверху от огромной люстры на него падал свет. Ученики с рисовальными досками садились на расположенные полукругами одна над другой скамьи. Скопление людей, копоть светилен создавали жаркую, душную атмосферу. Работа требовала огромного напряжения, поэтому в амфитеатре соблюдалась строжайшая дисциплина — ни шепота, ни смеха. Напряженно всматриваясь в модель, десятки молодых людей стремились как можно точнее передать ее черты. 

В одном из залов академии помещалось собрание слепков с античных статуй, выставленных в качестве примеров для подражания. Хотя все знали об этой коллекции, но почти никто не обращал внимания на запыленные гипсы. Копируя их, стремились лишь к передаче сходства, не думая о смысле, заключенном в образах древнегреческих героев и богов, о естественности, человечности и свободе, к которым призывало древнее искусство. 

В то время русское общество еще находилось под сильным впечатлением от событий 1812 года: свежа была память о героической бородинской битве, о подвигах защитников родной земли. Разве можно было ограничивать теперь тематику композиций лишь сюжетами из Плутарха и Ливия? Все чаще художники начинают обращаться к оте­чественной истории. Однако академическое начальство старательно направляло патриотический подъем в русло верноподданничества. 

А. Иванов.
Жених, Campagnuolo,
выбырающий кольцо
для невесты.
1839 г.А. Иванов. Жених, Campagnuolo, выбырающий кольцо для невесты. 1839 г.Александр не любил вспоминать о детстве. Горько сетовал на судьбу, с ранних лет «вскормившую его бедами». Во многом винил самого себя, поскольку считал, что в детстве много ленился, а потому и не стал достаточно образованным человеком. 

Его отец был незнатного происхождения. В молодости входил в состав Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, в котором высоко почитались традиции радищевского свободомыслия. В своих исторических картинах Андрей Иванович Иванов, стремясь увековечить подвиги русских людей, придавал им сходство с героями античности, благодаря усердию по службе дотянул до звания профессора. В сыне он не чаял души. 

Воспитание будущего живописца находилось целиком в руках отца, поскольку мать была обременена хозяйственными делами и заботами о здоровье своих пятерых детей.

Постепенно Александр твердо усвоил мысль, что ему не стоит рас­считывать на природные дарования. Упорно работая, он все чаще стал получать по рисунку первые номера и в последние годы учебы несколько раз был отмечен медалями. Достигнув «старшего возраста», был зачислен в мастерскую профессора А. Е. Егорова, прекрасного рисовальщика, одного из старейших преподавателей академии. 

Сохранились ученические работы Иванова. В 1822 году — тогда ему было шестнадцать лет — сделал сложный рисунок двух натурщиков. Это было задание к четырехмесячному экзамену, выполненное исключительно добросовестно — мелкими параллельными штрихами, которые то набегают друг на друга, то ложатся «по форме», подчеркивая объемы и строение фигур, пластику мышц. За рисунок Александр был удостоен Первой серебряной медали. 

А. Иванов.
Октябрьский праздник в Риме 
у Понте Молле.
1842 г.А. Иванов. Октябрьский праздник в Риме у Понте Молле. 1842 г.Через два года он выполнил работу итальянским карандашом «Молодой натурщик с палкой в руке» — свидетельство заметного роста мастерства, зоркости. Модель была поставлена с таким расчетом, чтобы в ней усматривалось подобие античной статуи. Иванову пришлась по душе такая идея, и он подчинил ей свой лист: в изображении натурщика чувствуется память о многократно им рисованных статуях античной галереи, отчего фигура приобрела удивительное изящество. Плавные очертания пронизаны текучим ритмом, формы вылеплены мягко, но уверенно, фон живой, воздушный. Иванов проявил хорошее знание пластической анатомии, точно передав строение тела, мускулатуру, нежность кожи. 

Провозглашая античность мерой красоты и естественности, столпы академии предостерегали воспитанников от слепого ее копирования, ибо это не может питать настоящее творчество. Неистощимым источником искусства, внушали они, является природа, но не всякая, а только изящная. Задача художника — «исправлять» ее, руководствуясь бес­смертными творениями древности. Иванов всегда восхищался этими творениями, но не стремился за их счет «облагораживать природу», находя в ней собственные совершенства. 

А. Иванов.
Путешественник
(Предполагаемый автопортрет)
1840-е гг.А. Иванов. Путешественник (Предполагаемый автопортрет) 1840-е гг.Даже изображая гипсовые слепки, он способен был выразить ярко, впечатляюще замысел античных ваятелей. Взгляните на рисунок гра­фитным карандашом «Голова Лаокоона». Уверенными, динамичными штрихами Иванов передает живые чувства — страдание, боль, отчаяние. Выразительность рисунка усилена резким освещением модели, отчего черты старческого лица приобрели жесткость, еще большую напряжен­ность, трагичность. 

Если в классных работах юноши заметны большие успехи, то этого нельзя сказать о его домашних рисунках с натуры и по памяти: они робки по замыслу и весьма слабы по исполнению, словно принадлежат другому. Поэтому, когда Иванову удавались внеакадемические композиии, они вызывали сомнение в авторстве даже у его отца. Постепенно он проявляет в этих работах все больше наблюдательности, зоркости, разнообразия в выборе тем, умения строить и обобщать форму. 

К восемнадцати годам он поднимается до такого уровня мастерства, что успешно решает сложные творческие задачи. 

В 1824 году Александру и его соученикам предложили выполнить картину на тему «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора». 

Иванов увлекся заданием: его восхищали бесстрашие и доблесть древ­них героев, воспетых Гомером в «Илиаде», где Приам выступает как старец «боговидный», «почтенный», а Ахилл — как муж «благородный», «быстроногий». Поначалу он намеревался придать Приаму черты Лаоко­она, для чего и изобразил упомянутый выше гипсовый слепок, выбрав подходящий ракурс.

В картине Приам сдержанней, благообразней. Проникнув во вражеский стан, чтобы попытаться получить тело убитого сына, готовый зарыдать, старик умоляет Ахиллеса проявить свойственное ему великодушие. Композиция, построенная диагонально, несколько перегружена деталями, но четко «работает» на главных героев полотна. Они расположены в центре, движение одного как бы продолжено движением другого, оба ярко освещены, а фигура Ахиллеса выделяется особо благодаря его алому плащу. Картина выполнена с большим старанием, тщательно нарисована и мастерски написана. Прекрасно передана фактура хитона, шкуры барса, металла. 

А Иванов.
Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора.
1824 г.
А Иванов. Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора. 1824 г. Создав эту многофигурную работу, Александр Иванов показал себя не только сформировавшимся художником, но и человеком высокой эрудиции, обладающим даром проникновения в овеянное романтикой далекое прошлое, в героическую атмосферу великих гомеровских по­вествований. 

Наш современник, живописец Виктор Иванов так рассказывает об этом полотне: «В мировом искусстве известны имена художников, проявивших художественную зрелость очень рано: Рафаэль, Веласкес, Рембрандт. На всех работах этих художников лежит отпечаток разных эпох и разных художественных стилей. Александр Иванов создал произведение в стиле русского классицизма, но такой силы и зрелого мастерства, что оно не уступает ранним творениям прославленных мастеров и даже превосходит их». 

И далее: «Молодой художник уже в 18 лет оказался способен наделять своих героев сложностью чувств, отказываясь от однозначности изображения характеров и психологических состояний. Две фигуры, находящиеся слева в глубине картины, также противоречивы: если левая выражает решительность и твердость, то правая — сомнение. Горе Приа­ма, коснувшись Ахилла, начинает перестраивать чувство Ахилла. В нем уже возникло разрушение одного чувства и зарождение другого. Вместо жестокости — сострадание. Вместо нет — да. Происходит движение и развитие чувства и мысли, духовное прозрение человека. 

Устремленность душевных движений героев А. Иванова идет по восходящей — к человеческому совершенству. Этой высокой нравственной цели, поставленной в самом начале своей творческой жизни, он останется верен до конца. Путь к ее достижению станет для него дорогой восхождения».  

 

 

1    2