Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

Глава VIII 

«КАК У ЛЕВИТАНА!»
Исаак Ильич Левитан 

 

И. Левитан.
Золотая осень.
1895 г.И. Левитан. Золотая осень. 1895 г.В сентябре 1873 года Исаак Левитан поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Ему только что исполнилось тринадцать лет. 

То было время расцвета училища, которое называли «московской академией». В какой-то степени его противопоставляли Петербургской Академии художеств, как более свободное и прогрессивное учебное заведение, стоявшее ближе к жизни с ее новыми художественными запросами. Наиболее передовые и радикальные живописцы 60-х годов были ее выпускниками. 

Десятилетием позже руководящую роль в училище заняли В. Г. Перов и А. К. Саврасов, которые по-новому понимали искусство, придерживались новаторских методов преподавания. Современники говорили, что училище в то время жило кипучей, горячей жизнью, по существу было центром, объединяющим передвижников-москвичей. 

Исаак Левитан родился 18 (30) августа 1860 года. Его отец по тогдашним временам был весьма образованный человек. Сын раввина, он не только получил религиозное образование, но и самостоятельно овладел немецким и французским языками. Перебравшись с семьей в начале 1870-х годов в Москву, с трудом зарабатывал на жизнь грошовыми уроками. 

В училище, куда поступил Исаак, уже занимался его старший брат Адольф. Исаак успешно прошел все начальные ступени обучения. Принятый в класс, называемый оригинальным, потому что в нем
копировали в качестве образцов чужие рисунки — оригиналы, он через год переводится в следующий, головной, а в сентябре 1875 года — в фигурный класс рисования с гипсов. За успехи совет преподавателей наградил Исаака ящиком красок и кистями. 

И. Левитан.
После дождя. Плес.
1889 г.И. Левитан. После дождя. Плес. 1889 г.В сентябре 1876 года Левитан уже в натурном классе, а вскоре оказывается в мастерской Саврасова. Это не было случайностью: Алексей Кондратьевич давно заметил интерес подростка к пейзажной живописи и помогал ему советами. 

Однажды Исааку Левитану грозило отчисление из-за неуплаты за обучение. Помогли добрые люди. А вскоре обоих Левитанов освободили от этой обязанности «ввиду крайней бедности» и «как оказавших большие успехи в искусстве». Время от времени училище стало давать Исааку денежное вспомоществование.

 Я. Д. Минченков в «Воспоминаниях о передвижниках» пишет:

«В тяжелые дни ученичества, когда Левитану приходилось ночевать под скамьями в Училище живописи и питаться на три копейки в день, он подружился с Часовниковым, очень одаренным и чутким юношей. Василий Васильевич Часовников, находившийся в немного лучших материальных условиях, всячески помогал Левитану, делился с ним куском хлеба, давал бумагу, угли для рисования и оберегал от всяких неприятных случайностей в товарищеской среде. Эти две фигуры при всем своем несходстве имели в себе много общего, олицетворяя веяние времени. 

Левитан еще в школе проявил себя талантливым пейзажистом со своей особой нотой. Он умел находить в природе мотив и умел овладеть им. Часто самый этюд его уже представлял целую картину. 

Часовников говорил: «Пойдем мы компанией на этюды в окрестности Москвы, бродим, бродим и ничего интересного, а Левитан сядет у первой попавшейся лужицы и приносит домой прекрасный мотив для пейзажа, и вполне проработанный». 

И. Левитан.
Стога. Сумерки.
1899 г.И. Левитан. Стога. Сумерки. 1899 г.Особенно невыносимой стала жизнь, когда умерли родители и юноша остался круглым сиротой. Голодая, терпя страшную нужду, не имея приличной одежды, он скитался по Москве, ночуя где придется. 

Живя одно время в подмосковной Салтыковке, Левитан внимательно изучал природу, а по вечерам любил наблюдать приближение или удаление поезда: земля, трава, кусты, шпалы едва различимы, бледно-розовое небо перечеркнул паровозный дым. На этот сюжет он написал картину «Вечер после дождя» (не сохранившуюся) и несколько акварелей. 

Самой передовой в училище была мастерская Саврасова, который все внимание учеников направлял на работу с натуры, изучение природы. Не просто изучение — он призывал любить природу, без этого нельзя стать пейзажистом. 

Константин Алексеевич Коровин вспоминал:

«В мастерской Алексея Кондратьевича Саврасова — одно из дивных воспоминаний моего детства. Мне было всего 16 лет. Мы все, его ученики,— Левитан, я, Светославский, мой брат С. Коровин, Неслер, Ордынский,— мы все так его любили. Его огромная фигура с большими руками, широкая спина, большая голова с большими глазами добрыми,— он был похож на какого-то доброго доктора: такие бывают в провинции. Он приходил в мастерскую редко — бедно одетый, окутанный в какой-то клетчатый плед. Лицо его было грустно — горькое и скорбное было в нем. Говорил он, когда смотрел вашу работу, не сразу, сначала как бы конфузился, чамкал: «Это, это не совсем то. Вы не влюблены — в природу, в природу, говорю я. Посмотрите, вот я был на днях в Марфиной роще. Дубы — кора уже зеленеет. Весна чувствуется в воздухе. Надо почувствовать, надо чувствовать, как хорошо в воздухе чувствуется весна...» 

И. Левитан.
Весна - большая вода.
1897 г.И. Левитан. Весна - большая вода. 1897 г.Часто я его видел в канцелярии, где собирались все преподаватели. Сидит Алексей Кондратьевич... сложив как-то робко, неуклюже свои огромные руки, и молчит, а если и скажет что, то все как-то не про то: то про фиалки, которые уже распустились, вот уже голуби из Москвы в Сокольники летят. А придет к нам в мастерскую редко, говорит: «Ступайте писать, ведь весна — уже лужи, воробьи чирикают, хорошо. Ступайте писать, пишите этюды, изучайте, главное — чувствуйте». Кругом стоим мы и ждем, что скажет нам этот милый, самый дорогой наш человек. Стою я, Ордынский, Светославский, Левитан и другие, а Саврасов говорит, что даль уже синеет, на дубах кора высохла... 

Левитан не ходит в мастерскую — весна. «Где он,— спрашивает Алексей Кондратьевич,— давно его нет».— «Он... влюблен».— «Это ничего, это не вздор, он там думает». 

Глубоко искренний, эмоциональный, Саврасов умел зажечь, воодушевить молодых художников. Энтузиазм учителя, его талант, профессиональное мастерство вдохновляли Исаака, который был восприимчив, упорен в труде. Он сумел взять от наставника максимум возможного. 

Саврасов рекомендовал своим подопечным изучать опыт пленэрной работы у художников-барбизонцев, к тому времени уже известных в России. Произведения Теодора Руссо, Жюля Дюпре, Диаза Де ла Пенья, Шарля Добиньи знаменуют собой расцвет национального французского пейзажа. Красоту природы художники открыли для себя в окрестностях Парижа, в селенье Барбизон близ Фонтенбло: величие спокойных рек, весеннюю тишину лугов, лесные опушки, освещенные последними лучами солнца... 

Левитан копировал картины этих мастеров. Особенно его покорил Камиль Коро, предтеча барбизонцев,— своей одухотворенностью, искренностью, глубиной настроения своих полотен. 

И. Левитан.
Озеро. Русь.
1900 г.И. Левитан. Озеро. Русь. 1900 г.В 1881 году Исаака поощрили за успехи в учебе серебряной медалью и деньгами для творческой поездки на Волгу. Однако он предпочел остаться, чтобы, поселившись в Останкине, ухаживать за заболевшей сестрой, а в свободное время тщательно изучать подмосковную природу, по-саврасовски вникая в ее жизнь. 

Осенью 1882 года, после увольнения Саврасова, в училище пришел Василий Дмитриевич Поленов. 

К. Коровин писал о нем: «Перед окончанием Московского училища живописи и ваяния мы, пейзажисты, узнали, что к нам вступит профессором в училище В.Д.. По­ленов. На передвижной выставке был его пейзаж: желтый песочный бугор, отраженный в воде реки в солнечный день, летом. На первом плане большие кусты ольхи, синие тени и среди ольхи наполовину ушедший в воду старый гнилой помост, блестящий на солнце. На нем сидят лягушки. 

Какие свежие, радостные краски и солнце! Густая живопись. 

Я и Левитан были поражены этой картиной. Я тоже видел синие тени, но боялся их брать, все находили: слишком ярко. 

Я и Левитан с нетерпением ждали появления в школе Поленова... 

При вступлении в училище В. Д. Поленова... среди учеников и преподавателей появились какие-то особые настроения. Ученики из натурного класса... то есть «жанристы», не работали у Поленова, и нас, пейзажистов, было мало. «Жанристы» говорили, улыбаясь, что пейзаж — это вообще вздор, дерево пишут, можно ветку то туда, то сюда повернуть, куда хочешь, все сойдет. А вот глаз в голове человека нужно на место поставить. Это труднее. А колорит — неважно, и черным можно создать художественное произведение... 

И. Левитан.
Портрет С.П. Кувшинниковой.
1888 г.И. Левитан. Портрет С.П. Кувшинниковой. 1888 г.Поленов участвовал на экзаменах искусства равным правом голоса, как и преподаватели-жанристы. Но с этим не могли примириться: пейзаж — не серьезное искусство. Пейзажист не может быть судьей рисунка. Поэтому было изменено положение об окончании курса учеников. Пейзаж не мог быть программной задачей для окончания, и первым пострадал от этого Светославский. За его большой пейзаж-картину ему не дали звание классного художника. 

И мы все — Левитан, Светославский, Головин и я — окончили школу со званием неклассных художников. 

Поленов мне сказал однажды:

— Трудно и странно, что нет у нас понимания свободного худо­жества...

И Поленов ушел из училища в отставку».  

Будучи замечательным колористом, одним из первых и лучших мастеров русского пленэра, Поленов учил живописи в самом высоком смысле этого слова. На Левитана произведения Василия Дмитриевича
оказали чрезвычайно большое влияние, в частности его палестинские этюды. Выполненные непосредственно с натуры, они приобрели благодаря большой живописной отработанности значение самостоятельных станковых произведений. Учеба, правда недолгая, под руководством Поленова, который очень любил Левитана, укрепила сделанное Саврасовым. 

Жаль, не сохранились ранние работы Левитана — ни первые школьные упражнения, ни рисунки с оригиналов и гипсов, ни штудии, выполненные в натурном классе. 

 

 

1   2