А.Д. АЛЕХИН
АБРАМЦЕВО
(Журнал "Юный художник" № 9, 1982)
Абрамцево — особый край, целая страна, где растут могучие ели и колышутся нежные травы. Где можно выйти к заросшему пруду, у которого грустила Аленушка, или вдруг оказаться перед избушкой на курьих ножках...
В 1844 году автор сказки «Аленький цветочек» Сергей Тимофеевич Аксаков написал в семейном альбоме:
Вот, наконец, за все терпенье
Судьба вознаградила нас:
Мы, наконец, нашли именье
По вкусу нашему как раз.
Прекрасно местоположенье,
Гора над быстрою рекой,
Заслонено от глаз селенье
Зеленой рощею густой.
Замечательный русский писатель посвятил стихи приобретенному годом раньше Абрамцеву. Одноэтажный деревянный дом с мезонином уже к тому времени имел солидный возраст — почти 80 лет! Тем не менее и в наши дни он сохраняет почти первоначальный вид.
«Деревня обняла меня,— писал Аксаков сыну Ивану,— своим запахом молодых листьев и расцветающих кустов, своим пространством, своею тишиною и спокойствием. Не умею объяснить тебе, какой мир пролился в мою душу!».
Территория усадьбы не была огорожена; липовые и березовые аллеи уводили прямо в поля и леса. Рядом с домом цвели сирень и жасмин, овраги и косогоры заросли малиной, орешником, таволгой, бересклетом. Грибы можно было собирать и удить рыбу в двух шагах от жилья.
В Абрамцеве расцвел талант писателя. Здесь были созданы «Записки об уженьи», «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», «Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука». С Абрамцевом связан последний период дружбы Аксакова и Н.В. Гоголя. Николай Васильевич работал здесь над вторым томом «Мертвых душ», отдыхал, гулял по рощам, вечерами читал вслух Гомера и других античных авторов, а однажды спросил:
— Да не прочесть ли нам главу «Мертвых душ»?
Аксаковы были озадачены. Решив, что Гоголь имеет в виду первый том своего знаменитого произведения, Константин, сын хозяина дома, встал, чтобы принести книгу сверху, из библиотечки. Гоголь удержал его за рукав:
— Нет уж, я вам прочту из второго.
С этими словами он вытащил из своего огромного кармана большую тетрадь...
Последний раз Николай Васильевич приезжал в Абрамцево за несколько месяцев до смерти, осенью 1851 года.
Частым гостем Абрамцева был художник К. А. Трутовский. Аксакову нравилась тематика его произведений, разоблачающих помещичий быт, проникнутых симпатией к крестьянам.
— Не нахожу слов,— вспоминал Трутовский,— передать то впечатление, которое я испытал, очутившись среди этой необыкновенной семьи Аксаковых... Все лица, меня окружавшие, все без исключения, были носителями самых лучших человеческих достоинств. Интересы всех сосредоточивались на науке, литературе и искусстве...
В Абрамцеве гостили В.Г. Белинский, М.С. Щепкин, И.С. Тургенев. Последний раз Иван Сергеевич приехал в 1878 году, чтобы, по свидетельству современника, вновь увидеть ту узкую извилистую речку, на берегу которой он с автором «Семейной хроники» предавался ужению рыбы, тот дом, где проживала тесно сплоченная, дружная, патриархальная семья, где на старом аксаковском пепелище водворились новые люди, новая жизнь...
Этими людьми, вдохнувшими в Абрамцево новую жизнь, были Мамонтовы. Глава семьи, Савва Иванович,— сын купца, крупный предприниматель — был талантливым. самородком, большим знатоком искусства, художественно одаренным человеком.
— В его доме, прославленном старожилами Аксаковыми и посещениями их современников, знаменитых славянофилов, с прибавлением Гоголя, Тургенева и многих других имен громкой известности, жили и мы, имевшие там свои мастерские и работавшие там самостоятельно в своем установленном порядке,— рассказывал И.Е. Репин. — Конечно, в продолжение целой недели иногда мы уставали над своими постоянными работами и поджидали Савву Ивановича... И вот он налетал на нас, как освежающий дождь, весело вспрыскивал нас своими добрыми замечаниями и незаменимыми советами; и мы после его отъезда опять быстро опушались живой, веселой листвой молодых побегов!
С конца 70-х — начала 80-х годов XIX века скромной аксаковской усадьбе суждено было снова стать одним из значительнейших в России культурных центров: здесь возник Абрамцевский художественный кружок, здесь жили и работали многие выдающиеся живописцы, скульпторы, артисты, музыканты.
Самым старшим по возрасту среди художников, крепко связанных с Абрамцевом, был Николай Васильевич Неврев, портретист, автор исторических и жанровых картин. Он, в частности, запечатлел сына С.И. Мамонтова Андрея, рано умершего талантливого художника.
Скульптор Марк Матвеевич Антокольский, друживший с семьей Мамонтовых, был авторитетнейшим судьей работ Саввы Ивановича, который увлекался ваянием с молодых лет. На вылепленном Мамонтовым барельефе его двоюродной сестры 3.Н. Якунчиковой Антокольский написал карандашом: «Превосходно».
Антокольский горячо разделял любовь членов Абрамцевского художественного кружка к народному творчеству, к русской национальной художественной культуре. Умный, начитанный, он был неистов в спорах, осуждая пошлые, бессодержательные проявления западного искусства и ратуя за искусство действенное, правдивое и жизненное:
— Я не перестаю верить в силу души России; все мои работы, все мои чувства, думы, вся радость и горе, которыми мой дух питается,— все это от России и для России. Мы, старые художники, воспитанные на русской почве, русском духе, смотрим на задачу искусства как на активную, а не пассивную; чтобы оно нас будило, а не усыпляло; мы хотим от него всего того, что оно может и должно дать; мы хотим видеть в искусстве былины, сказки, эпос, драму, историю прошлого и события настоящего…
Вечера, проводимые за чтением произведений А.Н. Островского, А.К. Толстого, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, Н.А. Некрасова, А.А. Фета, В.А. Жуковского, Шекспира, Шиллера, послужили «началом художественного единения». В. Д. Поленов писал: «Великие произведения слова всех времен и народов стали живым источником духовной жизни целого кружка. В продолжение нескольких лет мы жили этими чтениями, мы к ним готовились, они вызывали интереснейший обмен мыслей и горячие споры».
Поленов страстно любил среднерусскую природу. В Абрамцеве художник запечатлел окрестные поля, леса, дороги, холмы. Мастер пленэрной живописи, он писал этюды не только камерные, как, например, «Березовая аллея в парке Абрамцева» (1881), но и эпические, выходящие за рамки конкретного места и времени, передающие природу во всей ее вечной красоте. Такова небольшая работа «Река Воря» (1881) уходящая к горизонту долина, по дну которой в обрамлении пышного ивняка извивается прозрачная речка, кое-где поблескивая отражением голубого неба; дух захватывающие дали, легкие облачка, обещающие добрую, без подвохов, погоду...
Энергичный, разносторонне одаренный, Василий Дмитриевич был душой Абрамцевского кружка. Он принимал самое живое участие в любительских спектаклях. Для сочиненной Мамонтовым веселой комедии из неаполитанской жизни «Каморра» написал изумительную декорацию, на фоне которой играл роль мрачного старика «пана Джеронимо» и пел глубоким басом куплеты. В этом же спектакле дебютировал Репин, очень комично изображавший попавшего в хищные лапы Каморры русского путешественника.
Илья Ефимович писал в Абрамцеве «Проводы новобранца», «Крестный ход в Курской губернии», создал первый эскиз картины «Запорожцы» и много замечательных рисунков и этюдов.
Летом 1878 года в Абрамцево пришло приложение к журналу «Нива» — большая олеография в раме с изображением сентиментальной сельской сценки. Мамонтов и все, кто увидел репродукцию, начали возмущаться пошлостью. А Репин, не ограничившись разговорами, в течение часа поверх олеографии написал маслом большой букет цветов, который стоял на круглом столике в той же комнате. Этот один из немногих репинских натюрмортов и сейчас можно увидеть в Абрамцеве.
В скульптурной мастерской Саввы Ивановича всегда было наготове все необходимое для лепки. И вот однажды Мамонтов, Васнецов и Репин занялись одновременно работой: Васнецов лепил бюст Репина, Репин — Мамонтова, а Мамонтов — Васнецова. Скульптуры вышли удачными, замечательно передающими сходство.
Виктор Михайлович Васнецов жил в Абрамцеве подолгу. Почти все значительные его произведения в той или иной мере связаны с усадьбой и ее окрестностями. Здесь он работал над большими картинами из жизни каменного века для московского Исторического музея, а затем приступил к «Богатырям», мысль о которых, по словам самого художника, подсказали ему могучие дубы, росшие неподалеку от дома. По утрам к его мастерской водили поочередно то тяжелого рабочего жеребца, то Лиса — верховую лошадь Мамонтова, с которых Васнецов писал коней для своих витязей.
Поэтичны этюды к «Аленушке» — ахтырский пруд, сумрачный, словно хранящий печальную тайну, и лезвия белесой осоки, и опушка с юными елочками и березками; наконец, несколько этюдов крестьянской девочки, послужившей прототипом Аленушки,— ее увидел Васнецов в одной из окрестных деревень.
По свидетельству М.В. Нестерова, «Ярилина долина», эскиз Васнецова к «Снегурочке», полный сказочной прелести, настолько увлек Серова, что он сделал с акварели копию маслом, которая заняла постоянное место в абрамцевском доме.
— В моей жизни...— вспоминал Нестеров,— посещения и жизнь в Абрамцеве занимают немалое место. Там, в Абрамцеве, я впервые видел в высшей степени приятный «тип жизни». Жизни не показной, шумной, быть может, слишком «артистичной», бывавшей там в дни наездов великолепного, с широкой художественной натурой Саввы Ивановича, а жизни без него, когда там оставались Елизавета Григорьевна с двумя дочками-подростками, сыном Андреем Саввичем и умницей Еленой Дмитриевной Поленовой. Вот в эти дни такой тихой, нешумливой деятельности я любил приезжать в Абрамцево и, живя там, приходить в большой дом. Именно тогда мне хорошо думалось, хорошо работалось там. В те счастливые дни там написаны были пейзаж для «Варфоломея», весенние этюды для «Юности преподобного Сергия»...
Как-то с террасы абрамцевского дома моим глазам неожиданно представилась такая русская, русская красота: слева лесистые холмы, под ними извивается аксаковская Воря, там где-то розовеют дали, вьется дымок, а ближе капустные малахитовые огороды. Справа золотистая роща. Кое-что изменить, добавить, и фон для «Варфоломея» такой, что лучше не придумаешь. Я принялся за этюд, он удался, и я, глядя на этот пейзаж, проникся каким-то чувством его подлинной «историчности». Именно такой, а не иной, стало казаться мне, должен быть фон к моему «Варфоломею». Я уверовал так крепко, что иного и искать не хотел...
Частым гостем Абрамцева был Илья Семенович Остроухов. При первой возможности он отправлялся на этюды, причем в отличие от большинства художников предпочитал писать их с кем-нибудь в компании и даже любил, чтобы при этом читали ему вслух. Художник запечатлел многие уголки Абрамцева: мощные дубы, густо-зеленые елочки в углу парка, осенний пейзаж с Ворей, белую абрамцевскую церковь — в том виде, какой она имела до пристройки к ней в 1891 году часовни над могилой Андрея Мамонтова.
Ближе всего Остроухов сошелся с В.А. Серовым.
В столовой абрамцевского дома Серов написал свой шедевр — «Девочку с персиками». И сейчас обстановка этой комнаты, за исключением обеденного стола и стульев вокруг него, сохранилась в том же виде, как во время создания картины.
От Абрамцева неотделимо творчество М. А. Врубеля, где ему, как признавался художник, слышалась та интимная национальная нотка, которую так хочется поймать на холсте и в орнаменте, музыка цельного человека. С особым вдохновением занимался Врубель майоликой, создав среди прочих работ скульптурные сюиты по мотивам опер Н.А. Римского-Корсакова «Снегурочка» и «Садко». Они пленяли поэтичностью, сказочностью и одновременно реальностью персонажей, богатством оттенков переливающейся бликами глазури .
Увлекшись керамикой, Врубель создал для абрамцевского дома миниатюрную печь-лежанку, камин, большую изразцовую печь. Из поливных изразцов выполнена и «скамья Врубеля» на так называемом Таньоновом носу рядом с входом в усадьбу. В абрамцевской гончарной мастерской по эскизу художника было сделано для московской гостиницы «Метрополь» огромное майоликовое панно «Принцесса Греза», которое сохранилось до наших дней.
Гончарная мастерская была открыта в 1889 году, а четырьмя годами ранее — резчицкая... Началось все вроде бы случайно. Летом 1881 года Поленов во время прогулки с Репиным увидел в деревне Репихово, соседней с Абрамцевом, старинную резную доску, украшавшую фасад избы. Купив эту доску и присоединив к ней три деревянных валька с тончайшей геометрической резьбой, привезенные из Саратовской губернии, он положил начало коллекции предметов крестьянского искусства.
Поиски образцов народного творчества, изучение крестьянского быта, фольклора становятся постоянными. Возглавили это начинание Васнецов, Поленов и его сестра Елена Дмитриевна Поленова. Васнецову пришла мысль организовать в столярной мастерской, бывшей при абрамцевской школе, производство народных художественных изделий. Руководить мастерской согласилась Поленова.
Поленова была талантливой художницей, ученицей И.Н. Крамского и П.П. Чистякова. В Абрамцеве она занималась керамикой, резьбой по дереву, живописью, иллюстрированием книг, костюмерным делом, проектированием мебели — за девять лет работы в столярно-резчицкой мастерской создала более ста эскизов художественных изделий по мотивам народного творчества! «Цель наша,— говорила художница,— подхватить еще живущее народное творчество и дать ему возможность развернуться». Изделия мастерской имели большой успех и пользовались широким спросом не только в Москве, но и далеко за ее пределами.
Поленова была прекрасной акварелисткой. Она писала скромные, лирические пейзажи: уголки леса, купальницы на опушке, заросли тысячелистника...
— Для меня пейзажный этюд с натуры летом составляет главный существенный интерес жизни,— признавалась Елена Дмитриевна.— За душу захватывает одна лишь своя хорошо знакомая природа, северная или среднерусская, особенно тогда, когда она выражена в маленьких ничтожных как будто, но глубоко поэтичных уголках. Это мне близко и дорого...
В июле 1882 года в парке, среди густых елей, завершили постройку церкви. Она была спроектирована Васнецовым по мотивам знаменитого новгородского храма Спаса в Нередицах. Иконописные работы в ней выполнили Васнецов, Репин, Поленов, Неврев, Поленова; в оформлении интерьера участвовал Антокольский.
Среди других усадебных построек особого внимания заслуживает «избушка на курьих ножках», сооруженная в 1883 году по проекту Васнецова. Вид у нее сказочный: она сложена из огромных бревен, острый конек крыши венчает конская голова, на фронтонах — резные фигуры летучей мыши и совы.
В Абрамцеве бывали и работали И.Н. Крамской, Н.Д. Кузнецов, В.И. Суриков, А.П. Боголюбов, А.М. Васнецов, К.А. и С.А. Коровины, М.В. Якунчикова. Сюда приезжали Ф.И. Шаляпин, К.С. Станиславский, Г.Н. Федотова и другие выдающиеся деятели искусства. После Великой Октябрьской революции Абрамцево было национализировано и превращено в мемориальный музей. С Абрамцевом связано творчество и многих выдающихся советских художников — П.П. Кончаловского, И.Э. Грабаря, И.И. Машкова, Б.В. Иогансона, В.И. Мухиной, Д.А. Шмаринова.
Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник «Абрамцево» близок и дорог нам как творческое наследие больших русских людей, истинных патриотов, посвятивших свою еятельность служению народу.